Лорен растерянно взглянула на него.

– Около недели. Она могла бы пробыть и дольше, но предпочла вернуться в монастырь.

– Почему?

– Думаю, ей не хотелось оставаться среди гостей. На похороны съехалось много моих родственников из Ньюпорта.

– Да, вы говорили, что она была отшельницей.

– Это еще мягко сказано.

– У нее было много друзей, миссис Маджинес? – спросила Риццоли.

– Если они у нее и были, то в дом она никого не приводила и с нами не знакомила.

– А в школе? – Риццоли посмотрела на мальчишек, которые тут же переглянулись.

После чего Джастин излишне грубо произнес:

– Разве что среди дурнушек.

– Я имела в виду мальчиков.

Лорен удивленно рассмеялась.

– Какие мальчики? Она мечтала только о том, чтобы стать невестой Христовой.

– Она была привлекательной девушкой, – сказала Риццоли. – Может, вы этого и не замечали, но я уверена, что многие ребята обращали на нее внимание, интересовались ею.

Джейн взглянула на сыновей Лорен.

– Никто не хотел с ней встречаться, – сказал Джастин. – Над ней же все смеялись.

– А когда она приезжала домой в марте, она встречалась с кем-то из своих друзей? Никто из мужчин не проявлял к ней повышенного интереса?

– Почему вы так настойчиво спрашиваете про мальчиков? – удивилась Лорен.

Риццоли не придумала ничего лучшего, кроме как сказать правду.

– Мне очень неприятно говорить вам об этом. Но незадолго до гибели Камилла родила ребенка. Ребенок родился мертвым.

Она опять посмотрела на братьев.

Блейк и Джастин ошеломленно уставились на полицейских.

На мгновение в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра за окном.

Лорен первой нарушила молчание:

– Вы ведь читаете газеты? Что только не вытворяют эти священники! Камилла пробыла в монастыре последние два года. Она была под их присмотром, под их покровительством. Вам следует говорить с ними.

– Мы уже побеседовали со священником, который имел доступ в монастырь. Он охотно предоставил нам свой образец ДНК. Но анализ займет какое-то время.

– Выходит, вы до сих пор не знаете, он ли отец. Тогда почему вы мучаете нас этими вопросами?

– Ребенок мог быть зачат примерно в марте, миссис Маджинес. В тот месяц, когда она приезжала домой на похороны.

– И вы полагаете, это случилось здесь?

– Дом был полон гостей.

– Что вы от меня хотите? Чтобы я обзвонила всех мужчин, которые побывали у нас в то время? "Да, кстати, вы не спали с моей падчерицей?"

– У нас есть ДНК ребенка. С вашей помощью мы могли бы установить личность отца.

Лорен вскочила с кресла.

– Я бы хотела, чтобы вы немедленно покинули мой дом.

– Ваша падчерица мертва. Разве вы не хотите, чтобы мы нашли убийцу?

– Вы ищете не в том месте. – Она подошла к двери и крикнула: – Мария! Проводи полицейских!

– ДНК дала бы нам ответ, миссис Маджинес. Всего несколько мазков, и мы бы сняли все подозрения.

Лорен повернулась к Риццоли.

– Тогда начинайте со священников. И оставьте в покое мою семью.

Риццоли юркнула в машину и с силой хлопнула дверцей. Пока Фрост прогревал двигатель, она все смотрела на дом, вспоминая, какое впечатление он произвел на нее поначалу.

До того как она познакомилась с его обитателями.

– Теперь я понимаю, почему Камилла ушла из дома, – сказала Джейн. – Представляю, каково было жить здесь. С такими братьями. И с такой мачехой.

– Пожалуй, наши вопросы расстроили их больше, чем смерть девушки.

На выезде из гранитной арки ворот Риццоли оглянулась и бросила прощальный взгляд на дом. Джейн представила себе девушку, порхающую словно ангел по его просторным залам. Девушку, которую высмеивали сводные братья, игнорировала мачеха. Девушку, чьи надежды и мечты подвергались насмешкам со стороны тех, кто должен был любить ее. Каждый день, прожитый в этом доме, наносил новые раны ее одинокой душе, и это было больнее, чем мороз, обжигающий босые ноги. Ты хотела стать ближе к Богу, познать его бескорыстную любовь. За это они поднимали тебя на смех, жалели, говорили, что по тебе плачет психлечебница.

Неудивительно, что монастырь казался ей желанной обителью.

Риццоли вздохнула и уставилась на дорогу, которая простиралась впереди.

– Поехали домой, – сказала она.

– Этот диагноз поставил меня в тупик, – заявила Маура.

Она выложила серию цифровых фотографий на стол в конференц-зале. Четверо ее коллег едва поморщились при виде этих снимков, поскольку в секционном зале им доводилось видеть кое-что похуже изъеденной крысами кожи и злокачественных наростов. Казалось, их больше занимала коробка со свежими черничными булочками, которые Луиза принесла еще утром, и доктора мысленно смаковали их, невзирая на тошнотворные снимки. Когда работаешь с трупами, волей-неволей учишься абстрагироваться от жутких картин и запахов, чтобы не испортить аппетит. Среди патологоанатомов, сидевших за столом, был один известный любитель фуа-гра, которому каждый день приходилось препарировать человеческую печень. Судя по его объемистому животу, с аппетитом у доктора Эйба Бристола был полный порядок, и он радостно жевал третью по счету булку, пока Маура раскладывала фотографии.

– Это ваша Джейн Доу? – поинтересовался доктор Костас.

Маура кивнула.

– Женщина, примерный возраст от тридцати до сорока пяти, с пулевым ранением в грудь. Труп обнаружили приблизительно через тридцать шесть часов после смерти в заброшенном здании. Установлено посмертное иссечение лица, а также ампутация обеих кистей и стоп.

– Ох, видать, больной какой-то!

– Меня озадачили эти кожные высыпания, – сказала она, указывая на ряд снимков. – Грызуны, конечно, сильно изуродовали кожу, но осталось много неповрежденных участков, на которых хорошо просматривается распространение этих наростов.

Доктор Костас взял в руки одну из фотографий.

– Я, конечно, не специалист, – с серьезным видом заявил он, – но назвал бы это классическим случаем красных шишек.

Все рассмеялись. Врачи, сталкиваясь с непонятным диагнозом, зачастую выходят из положения, описывая внешний вид кожных высыпаний без объяснения причин их появления. Красные шишки могут быть проявлением широкого спектра заболеваний – от вирусной инфекции до иммунодефицита, и лишь в редких случаях кожные новообразования можно диагностировать немедленно.

Доктор Бристол перестал жевать булку и ткнул пальцем в одну из фотографий.

– Здесь просматриваются изъязвления.

– Да, кое-где есть плоские изъязвления с образованием корочек. А на некоторых имеются серебристые чешуйки, характерные для псориаза.

– Бактериальное исследование?

– Ничего особенного не показало. Только эпидермический стафилококк.

Эпидермический стафилококк – общеизвестная кожная бактерия, и Бристол просто пожал плечами.

– Это контаминант.

– А что биопсия? – поинтересовался Костас.

– Вчера я просмотрела предметные стекла со срезами, – сказала Маура. – Обнаружены острые воспалительные изменения. Отек, инфильтрация гранулоцитами. Кое-где микроабсцессы. Воспалительные изменения отмечены и в кровеносных сосудах.

– А посев на бактерии ничего не дал?

– Окраски по Граму и Файту отрицательны к бактериям. Это стерильные абсцессы.

– Ведь причина смерти уже известна, верно? – спросил Бристол. В его бороде застряли крошки от булки. – Неужели так важно диагностировать эти высыпания?

– Мне трудно отделаться от мысли, что я упускаю что-то очевидное. Мы не можем установить личность жертвы. Нам ничего неизвестно о ней, кроме причины ее смерти и того факта, что ее кожа покрыта какими-то высыпаниями.

– Так каков же ваш диагноз?

Маура посмотрела на уродливые припухлости, которыми было усеяно тело жертвы.

– Узловатая эритема, – сказала она.

– Причина?

Она пожала плечами.

– Идиопатическая. – Проще говоря, причина была неизвестна.