Виктор в упор посмотрел на Риццоли.

– Меня там не было, детектив. Я был дома, в Сан-Франциско, когда мне позвонили из Индии. Так что вы вряд ли можете рассчитывать на подробности с моей стороны.

– Откуда вам известно, что там было массовое убийство?

– Мы получили отчет из полиции штата Андхра-Прадеш. Это было нападение либо на политической, либо на религиозной почве, и свидетелей не оказалось, поскольку деревня относительно изолирована. Люди стараются не контактировать с прокаженными.

– И все-таки они сожгли трупы. Вы не находите это странным?

– Что здесь странного?

– Прежде чем поджечь тела, их свалили в большие кучи. Вы сами сказали: вряд ли кому захочется прикасаться к прокаженным. Так зачем нападавшие стали собирать тела?

– Это эффективнее. Сжигать их группами.

– Эффективнее?

– Я пытаюсь рассуждать логически.

– А какая логика в сожжении трупов?

– Ярость. Вандализм. Я не знаю.

– Зачем таскать трупы, тратить на них столько бензина, сооружать погребальные костры? Их ведь могли в любой момент застукать.

– К чему вы клоните?

– К тому, что тела необходимо было сжечь. Чтобы уничтожить доказательства.

– Доказательства чего? Ясно же, что там была резня. Никаким огнем этого не скроешь.

– Огонь мог скрыть тот факт, что никакой резни не было.

Она не удивилась, когда Виктор отвел взгляд в сторону. Теперь ему совсем не хотелось смотреть на Риццоли.

– Я не понимаю, почему вы задаете мне все эти вопросы, – сказал он. – Почему вы не доверяете отчету полиции?

– Потому что они либо ошиблись, либо получили взятку.

– Вы это знаете наверняка?

Она ткнула пальцем в фотографию.

– Посмотрите еще раз, доктор Бэнкс.

– Я бы предпочел не смотреть.

– Сожжены не только человеческие тела. Козы и куры тоже были убиты и сожжены. Как нерационально – уничтожать столько ценного питательного мяса. Зачем было убивать коз и кур, а потом сжигать их?

Виктор саркастически рассмеялся.

– А вдруг у них тоже была проказа? Я не знаю!

– Но что тогда случилось с птицами?

Виктор покачал головой.

– Что?

Риццоли указала на рифленую крышу клиники.

– Готова поспорить, вы даже не заметили этого. А доктор Айлз заметила. Эти темные пятна на крыше. На первый взгляд, опавшие листья. Но разве это не странно – листья, а деревьев нет?

Виктор не ответил. Он сидел, не двигаясь, опустив голову так низко, что Риццоли не могла видеть выражение его лица. Только поза говорила о том, что доктор Бэнкс готов к неизбежному.

– Это не листья, доктор Бэнкс. Это мертвые птицы. Какие-то вороны, я думаю. Три из них видны вон там, с краю. Как вы это объясните?

Он безучастно пожал плечами.

– Думаю, их могли подстрелить.

– Полиция не упоминает о выстрелах. В стенах здания нет пулевых отверстий, не обнаружено ни гильз, ни патронов. Да и в телах жертв не найдено осколков пуль. В отчете отражено, что у нескольких человек были раскрошены черепа, из чего был сделан вывод о том, что всех жителей убили во сне.

– Я бы тоже так предположил.

– Тогда как объяснить наличие дохлых птиц? Трудно представить, что эти вороны просто сидели на крыше, дожидаясь, пока кто-нибудь взберется туда и забьет их палками.

– Я не понимаю, к чему вы клоните. Какое отношение к делу имеют эти птицы?

– Самое прямое. Их не забили палками, в них не стреляли.

Виктор усмехнулся.

– Может, дыма наглотались?

– Когда деревню подожгли, птицы уже были мертвы. Все погибли – птицы, домашний скот, люди. Ни одного движения, ни одного дыхания. Это стерильная зона. Все живое уничтожено.

Виктор не нашелся что ответить.

Риццоли придвинулась поближе к нему.

– Сколько пожертвовал вашей организации "Октагон Кемикалз" в этом году, доктор Бэнкс?

Виктор поднес чашку к губам и принялся медленно потягивать воду.

– Сколько? – повторила она.

– Сумма исчисляется... десятками миллионов. – Он перевел взгляд на Кроу. – Можно мне еще воды?

– Десятками миллионов? – переспросила Риццоли. – Почему бы вам не назвать сумму в восемьдесят пять миллионов долларов?

– Вполне возможно.

– А за год до этого они не дали вам ни цента. Так что же изменилось? Неужели руководители "Октагона" ни с того ни с сего стали филантропами?

– Вам лучше спросить у них.

– Я спрашиваю вас.

– Мне действительно хочется еще воды.

Кроу вздохнул, взял пустую чашку и вышел из комнаты. Риццоли и Виктор остались одни.

Она придвинулась еще ближе.

– Все дело в деньгах, так ведь? Восемьдесят пять миллионов долларов – хорошие отступные. Должно быть, "Октагону" было что терять. А вы, очевидно, могли неплохо подзаработать, согласившись на сотрудничество с ними.

– О каком сотрудничестве идет речь?

– О молчании. Неразглашении их тайны. – Риццоли потянулась за другой папкой и выложила ее на стол. – Это был завод по производству пестицидов. Всего в нескольких километрах от деревни Бара. "Октагон" хранил там тонны метилизоцианата. В прошлом году они закрыли завод, вы в курсе? Сразу после резни в деревне Бара. Персонал прекратил работу, а завод сровняли с землей. Официальное объяснение – страх перед угрозой терроризма. Но вы ведь этому не верите, правда?

– Мне больше нечего добавить.

– Деревню уничтожили не террористы. И никакой резни не было. – Риццоли немного помолчала. И добавила еле слышно: – Это была промышленная катастрофа.

20

Виктор сидел неподвижно. Не глядя на Риццоли.

– Название "Бхопал" что-нибудь вам говорит? – спросила она.

Доктор Бэнкс ответил не сразу.

– Разумеется, – тихо произнес он наконец.

– Расскажите мне все, что вам известно.

– Бхопал, Индия. Авария на "Юнион Карбид" в 1984 году.

– Вы знаете, сколько людей погибло?

– Думаю, порядка нескольких тысяч.

– Шесть тысяч человек, – сказала она. – Пестицидный завод "Юнион Карбид" случайно выпустил токсичное облако, которое накрыло спящий город Бхопал. К утру шесть тысяч жителей были мертвы. Сотни тысяч получили увечья. При таком количестве выживших свидетелей невозможно скрыть правду, замять скандал. – Она посмотрела на фотографию. – Как это было сделано в деревне Бара.

– Я могу только еще раз повторить. Меня там не было. Я ничего не видел.

– Но я уверена, вы догадывались о том, что там произошло. Мы сейчас ожидаем от "Октагона" список служащих того завода. Кто-то из них наверняка даст показания. И подтвердит факт аварии. Была ночная смена, и работники могли потерять бдительность после напряженного трудового дня. Или кто-то заснул за пультом. Вот и ухнуло! В небо вырывается облако ядовитого газа, его разносит ветер. – Она немного помолчала. – Вам известно, что делает с человеком метилизоцианат, доктор Бэнкс?

Конечно, известно. Должно быть известно. Но он не ответил.

– Это едкое вещество, одно прикосновение к которому вызывает ожог на коже. Только представьте, что происходит с сосудами, легкими, когда вы вдыхаете его пары. Начинается кашель, жжение в горле. Тошнота. А потом вы просто не можете дышать, потому что газ в буквальном смысле съедает слизистую оболочку. Жидкость просачивается в легкие, заполняя их. Это вызывает отек легких. И вы, доктор Бэнкс, тонете в собственной секреции. Но я уверена, что вы все это знаете, ведь вы врач.

Он покорно склонил голову.

– На заводе "Октагона" тоже это знали. Они довольно быстро поняли, что допустили чудовищную ошибку. Известно, что метилизоцианат плотнее воздуха. И будет скапливаться в нижних слоях. Поэтому они спешно отправляются проверить деревню прокаженных, расположенную неподалеку, с подветренной стороны. Деревню Бара. И обнаруживают там мертвую зону. Люди, животные – все погибли. Они видят трупы почти сотни людей и понимают, что несут ответственность за эти смерти. Они понимают, что их ждут неприятности. Разумеется, будут и судебные иски, и возможные аресты. И что они предпринимают, как вы думаете, доктор Бэнкс?